У Алексея дернулась щека. Пожалуй, это стало единственной реакцией на ее слова. Она молча смотрела на него, словно чего-то ждала — каких-то действий или слов. Когда пауза неприлично затянулась, цесаревна сузила глаза. Взгляд заледенел.
— Значит, это есть ваш ответ, господин Бельский. Отлично.
Произнеся это, она гордо вскинула голову и, резко развернувшись, скрылась в школьном коридоре. Алексей же продолжил стоять с совершенно пустой головой, в которой не было ни единой мысли, а только лишь удивление и растерянность.
— Что это такое было? — потеряно прошептал он. — Я… Цесаревна… мы и встречаться…, - парень как-то глупо улыбнулся, представив ее и себя прогуливавшимися и, даже, о Боже, обнимающимися. — Я ведь даже надеяться не мог.
Конечно, чего греха таить, он смотрел на нее так, как не смотрел ни на кого другого. Жадно, хоть и не понимал этого. Страстно, хоть и еще осознавал этого чувства. Только Алексей всегда понимал, что Анна, хоть и стоит перед ним на расстоянии вытянутой руки, все равно существо другого мира. Она с другой планеты, на которую он никогда не попадет.
— Неужели она подумала, что я… Анна заметила…, - улыбка на его губах стала еще более широкой и по-особенному беззащитной. — Почему она так подумала обо мне?
Вопросов было много. Очень много. И каждый из них крутился вокруг хрупкой фигурки цесаревны, снова и снова будоража его воображение.
— ФИКСИРУЕТСЯ ПОВЫШЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ… РОСТ ЧАСТОТЫ СЕРДЕЧНЫХ СОКРАЩЕНИЙ… НАЧИНАЮ СТАБИЛИЗАЦИЮ СОСТОЯНИЯ НОСИТЕЛЯ, — в голове Алексея вдруг возник голос, который он еще утром считал бредом своего больного воображения.
Парень аж вздрогнул, развернувшись всем телом назад. Это же Квазар! Откуда?! Почему?! Значит, голос искина этим утром ему не привиделся. Он на самом деле его слышал в тот момент, когда начал задыхаться в силовом костюме на неимоверной высоте над землей.
— Ты?! Я же избавился от тебя! Как ты снова оказался во мне? — недоумевал парень, начиная искать на своих руках злополучный перстень. — Как?
К концу занятий ему все же удалось найти общий язык с искусственным интеллектом, своим новым соседом по жизни, заимевшим себе весьма и весьма гоношистый и независимый характер. Точнее они заключили вооруженное и взаимовыгодное перемирие: помогать и защищать друг друга, не «наступая при этом друг другу на пятки».
Что и говорить, партнер с такими возможностями не будет лишними. После некоторого раздумья был вынужден признать Алексей. Каким бы не был неудобным Квазар, отрицать его возможности было полнейшей глупостью. Похоже, придется засунуть свой гонор в известное место и налаживать с ним отношения. Парень не был слепым и прекрасно видел, что искин уже не тот, как им был раньше. Искусственный интеллект явно повзрослел, чуть заматерел…
С такими непростыми мыслями он и вернулся домой. Вроде бы ни мешки таскал, но устал невероятно. Слишком уж невероятно насыщенным оказался этот день. С утра он летал у небе подобно ангелу и едва не вознесся туда же. После имел эмоционально трудный разговор с самой цесаревной, «выкатившей» ему претензии до небес. Вишенкой на торте стало обретение старого «друга» — искусственного интеллекта, с которым он, казалось, уже давно распрощался.
К сожалению, дома, где Алексей надеялся прийти в себя, его ждал еще один неприятный сюрприз.
— Сынок! — услышал он взволнованный голос матери, едва только показался на пороге дома. — Сынок! Они хотят забрать наш дом! — она едва сдерживала рыдания. — Вот! Посмотри!
Трясущимися руками Бельская, которую пыталась успокоить Лизавета, протягивала длинный белый лист с характерной голографической эмблемой Дворянской палаты. Алексей бросил лишь взгляд на документ, как сразу же выцепил глазами те самые слова.
— Удовлетворить финансовые претензии… Признать законными… Наложить арест… Мать твою, Вяземский! — прошипел парень, с хрустом комкая бумажный лист и запуская его в стену гостиной. — Это уже слишком…
Большая политика, семейные тайны … мать их. Почему в жизни все так сложно?
Массивный лимузин мчался по трассе, жадно пожирая километры за километрами. На извилистых отрезках он чуть снижал скорость, аккуратно входя в повороты. На прямых как стрела, участках бронированное авто ручной сборки с ревом монстрообразного двигателя устремлялось вперед, укладывая стрелку спидометра в пол.
На многократное превышение скорости черного автомобиля с отличительными номерами, говорящими о принадлежности к императорскому гаражу, редко кто обращал внимание. Автоматические камеры это не фиксировали, подчиняясь заложенным в систему протоколам. Патрулям службы контроля дорожного движения такое тоже в голову не приходило. Лишь некоторые владельцы машин, которых неожиданно обгонял такой монстр, позволяли себе чертыхнуться и прорычать пару ласковых ему вслед.
Внутри на заднем сидении находилась цесаревна Анна, направлявшаяся в императорскую резиденцию. Ее ждал отец, с которым она хотела о многом поговорить. Собственно, именно сейчас она и думала об этом.
— А я, папа? Почему ты обо мне не подумал? — одними губами шептала она случайно вырывавшиеся у нее мысли.
Она вспоминала тот день, когда ее попросили случайно познакомиться с одним из учеников ее гимназии. Отец перед этим ей сказал, что с Алексеем Бельским нужно было лишь поговорить о чем-нибудь ничего не значащим, попробовать понять, что он за человек. Ее не сильно удивила эта просьба. Император и раньше не раз просил ее поговорить с каким-нибудь своим гостем, показать ему или ей достопримечательности дворца и столицы. Отец называл это приобщением к светской жизни и помощью в его делах. Правда, позже цесаревна стала догадываться, что с его просьбой было не все так просто. Слишком уж странную заинтересованность стал проявлять император в судьбе Алексея. Анне даже пришла в голову мысль (которую она, естественно, гнала прочь), что этот парень был внебрачным сыном императора.
— Нет… Этого не может быть, — вновь она произнесла вслух то, чего совсем не следовало произносить. — Просто не может быть.
Еще больше сбивала ее с толку поднявшая бурная волна в СМИ, вот уже неделю «выдавшие на гора» десятки мерзких стаек о ней и Алексее. Какой только несусветной мерзости они там не писали, даже не перечислить. Их называли парочкой, тайно обвенчанными. Писали даже о ее беременности. Смаковали каждую их встречу, тщательно обсасывали подробности, описывали их одежду, аксессуары, на основе чего делали далеко идущие выводы. Причем все это подавалось в таком ключе, что поневоле задумаешься, а может и было что-то эдакое. Анна, конечно, не знала, что такой эффект не возникал просто так, на пустом месте. Здесь хорошо поработала команда опытных пиарщиков, дорогих мастеров пера, берущих за свой нелегкий труд сотни и сотни рублей.
— Проклятые писаки…, - прошептала она.
Взгляд ее, обращенный на дорогу, случайно остановился на обгонявшем их микроавтобусе с логотипами одной известного медиахолднига. Из бокового окна автомобиля торчал объектив мощной камеры, направленной прямо на нее. По крайней мере, так Анне казалось.
— Сделайте же, что-нибудь! — в раздражении проговорила она, обращаясь то ли к водителю, то ли к охраннику, что сидел на переднем сидении. — Они же нас снимают. Снова потом напишут какую-нибудь нелепицу.
Охранник тут же повернулся и виноватым тоном ответил:
— Анна Алексеевна, вы же знаете, что мы ничего не можем сделать… Агенты их остановят, тут же вой поднимется до небес. Мол, обижают СМИ, закрываю рот честной прессе. Потом напишут, что ехали на вызов, а по дороге камеру проверяли, поэтому и снимали все подряд.
Анна, насупившись, отвернулась к противоположному окну, чтобы не видеть микроавтобус. Все она, естественно, понимала, но все равно ничего не могла с собой поделать.
Видя это, охранник коснулся плеча водителя. Кивнул на автомобиль репортеров, которые продолжали беззастенчиво их снимать камерой.
— Добавь газку, Николай. Пусть эти уроды отстанут, — негромко произнес он.